Алексей Кузнецов: Весь учебник построен на том, чтобы между строк прочитали таким же образом

Фрагмент программы «Аспекты мнений»

Глава Минпросвещения России Сергей Кравцов 11 ноября показал главе Чеченской республики Рамзану Кадырову переизданный учебник истории для 10-х классов и рассказал о внесённых изменениях, сообщает ТАСС со ссылкой на министерство. Авторы учебника — бывший министр культуры России Владимир Мединский и ректор МГИМО Анатолий Торкунов.

Ранее председатель парламента Чечни Магомед Даудов возмутился содержанием главы о репрессированных народах Кавказа. В ней говорилось, что на основании фактов сотрудничества с оккупантами карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар ГКО в 1943-1944 годах принял решение ликвидировать государственные образования этих народов в СССР и подвергнуть их коллективному наказанию — насильственному переселению в восточные регионы, уточняет ТАСС.

Историк, бывший педагог, журналист, ведущий канала «Живой гвоздь» Алексей Кузнецов заметил, что корректировать учебники власти приходится не впервой.

— В советское время был хорошо известный период, когда это происходило регулярно, когда чуть-ли не на каждом уроке учитель входил в класс, как мне рассказывали люди, заставшие это все, будучи учениками, и говорил: откройте учебник на такой-то странице, портрет замазать чернилами или удалить страницу. Когда герои гражданской войны, выдающиеся руководители вдруг оказывались врагами народа и агентами иностранных разведок, — сказал Кузнецов в эфире «Аспектов». — В позднее советское время, когда я учился в школе, с середины 70-х, по середину 80-х, этого ничего уже не было. Учебники были тщательно вылизаны. Их долго писали, проходили длительную апробацию, их под лупой рассматривали несколько научно-исследовательских институтов. Учебник Мединского состряпан стремительно, сделан с определенным посылом, и понятно, что это не учебник истории, а пропагандистская книга. Поэтому ничего удивительного.

По мнению историка, у других регионов России просто нет возможности внести в учебник Мединского свои «хотелки».

— Я так понимаю, что у них просто нет необходимого ресурса. Предъявить-то им есть что. Далеко не только чеченцев и ингушей коснулись депортации. И калмыкам, наверное, есть что вспомнить, и крымским татарам, и немцам Поволжья. Но тут же нужно, чтобы тебя услышали. Возмутился единственный регион, руководству которого просто не могут сказать: «Граждане, вы что лодку раскачиваете? Хотите сказать, что федеральный учебник не то себе позволяет?». Видимо, с тем регионом, который предъявил претензии, так разговаривать нельзя, поэтому пришлось включать задний ход.

Кузнецов заметил, что по закону, учебнику полагается читка в двух экспертизах.

— Это касается любого учебника. Обязательна экспертиза в Российской академии образования. И обязательна экспертиза профильного института. В данном случае, это Институт российской истории Академии наук. Не думаю, что учебник эти экспертизы не прошел. Просто думаю, что текст подавался так: «Граждане-эксперты, вы можете его, конечно, прочитать, написать замечания, но имейте в виду, что все согласовано и принято». Это мои домыслы. Просто при том, что я там читаю. Про академию образования ничего не скажу, там сидят профессиональные «образованцы». А вот, что касается Института российской истории, не сомневаюсь, что у них возникли вопросы, комментарии, замечания. Но, видимо, не были учтены.

В пример он привел нашумевший чеченский кейс.

— В чем, собственно, была проблема? Вроде бы, излагаются факты. Были ли случаи сотрудничества советских граждан чеченской национальности с нацистами? Наверняка. Не думаю, что можно найти национальность на окупированных территориях, отдельные представители которой не замарали бы себя сотрудничеством с нацистами. При том, какое количество советских граждан оказалось в оккупации, не очень хорошо себе представляем. Также, как и какие масштабы во время войны имел коллаборационизм. Когда говорится, что «на основании имевших место фактов» подвергся репрессиям народ, у ученика, не будем забывать, что адресат – 16-летний подросток, не может не возникнуть ощущение, что мол, и правильно наказали: раз сотрудничали, значит массово сотрудничали. Поэтому и выселили. Хотя это формально не сказано. В учебнике нет такой фразы. Весь учебник построен на том, чтобы между строк прочитали таким же образом.

Другой пример из учебника Мединского – дело еврейского антифашистского комитета.

— Всего один абзац. В нем написано, что были репрессированы отдельные члены еврейского антифашистского комитета, которые установили контакты с представителями международных сионистских организаций. Вранье? Нет! Устанавливали контакты? Устанавливали. Соломон Михоэлс для этого ездил в США и встречался много с кем, в том числе с руководством различных еврейских, в том числе сионистских организаций. Что не сказано? Не сказано, чтобы был направлен туда советским правительством, и что это было задание на сбор денег и нематериальной поддержки в советской борьбе с гитлеровской Германией и ее союзниками. Ну а что? Все же нельзя сказать. Учебник не резиновый: у нас нормы по объему и весу, и поэтому, эту фразу мы и выпустили. А эта фраза ключевая. Сначала советская власть отправила Михоэлса собирать деньги, потом политика изменилась, его убили в Минске, выдав за аварию. А его товарищей по ЕАК объявили предателями и репрессировали. И весь учебник такой.

В 90-е годы в национальных регионах появились собственные учебники истории. Таким, например, был курс «История и культура Башкортостана». Однако позже занятия по нему отменили.

— Это было то замечательное время, когда учебный план действительно содержал элементы, отданные на усмотрение регионам и даже отдельным учебным заведениям. Учебный план по каждому предмету состоял из трех элементов. Общий, обязательный, общефедеральный, тот минимум часов и тем, которые необходимы по этому предмету. Дальше шел региональный компонент. И практически все регионы поставили историю родного края, в национальных республиках еще язык преподавался. Был еще компонент, которым учебное заведение само распоряжалось: могло увеличить по существующему предмету количество времени, могло ввести предмет со стороны. Государство в начале нулевых обратило пристальное внимание на учебники истории. Внимание началось с региональных учебников. Потому что на стол известно кому положили учебник истории одного из регионов европейской части страны, и выяснилось, что там оценка ордынского периода, который раньше называли татаро-монгольским игом, отличалась. Ничего удивительного. Потому что эти регионом был Татарстан. Тогда началось: «вот что такое, разве у нас не единая история?…». Конечно, у нас не единая история. История то одна, но ее восприятие разными участниками, разумеется, разное.

Педагоги негласно жалуются, что историей России сложно заинтересовать детей мигрантов из постсоветских стран.

— Дело в том, что эта проблема с ребятами-иностранцами касается не только истории, и эта проблема касается не только иностранцев. Это часть куда большей проблемы, что ребенок, не понимающий, зачем ему это нужно, не мотивированный на изучение чего-то, в лучшем случае будет учиться для вида, в худшем: «а пошли вы все…». Для того, чтобы эти ребята (дети иностранцев – ред.) изменили отношение к России, нужно, чтобы Россия изменила свое отношение к ним. Если они на каждом шагу слышат или чувствуют, что они здесь люди второго сорта, и что «как приехали, так и уедут», и что иностранцам платят два-три раза меньше, чем получал бы коренной житель Уфы, устройся он дворником или грузчиком, так что вы от них хотите? Они платят той же монетой.

#алексейкузнецов

Публикация содержит субъективное мнение и оценки спикера. Редакция их достоверность не гарантирует